Reader TTS

С 29-го по 30 марта генеральный секретарь Общероссийского объединения профсоюзов «Союз профсоюзов России», председатель Межрегионального профсоюза железнодорожников Евгений КУЛИКОВ провел в

Омске межрегиональный семинар на тему: «Развитие социального партнерства и защита прав работников». Мероприятие проходило на Радиозаводе имени А.С.Попова при участии представителей

профсоюзных организаций из четырех регионов: Томска, Новосибирска, Омска и Москвы. Организатором выступила Межрегиональная ассоциация профсоюзов работников предприятий высокотехнологичных

отраслей, в которую входит профсоюз Радиозавода имени А.С.Попова. В перерывах между тренингами Евгений КУЛИКОВ согласился дать интервью корреспонденту «КВ» Георгию ГОРШКОВУ. — Свою партию не

планируете создавать? В декабре Омск посещал секретарь Федерации независимых профсоюзов России Александр ШЕРШУКОВ, который заявил, что профсоюзы намерены отойти от влияния «Единой России» и

создать свою партию. — Может быть, другие и создают. Я считаю, профсоюзы в данное время этим заниматься не могут. В СПР состоят люди разной партийной принадлежности. В России уже было

порядка трех или четырех попыток создать партию при профсоюзах, но они все терпели крах. Я не думаю, что партия ШЕРШУКОВА будет реально работать. Вряд ли они получат какие-то места в

парламенте или даже на местном уровне. Омск – это город, в котором нет централизованного профсоюзного движения. Есть, допустим, завод им. Попова и его профсоюзная организация, которая никуда

не входит, она сама по себе достаточно прогрессивная, развивающаяся. Но центра у свободного профсоюза нет. Наша задача — его сформировать, не создать (создавать они будут сами). У нас

подходы другие. Если они готовы работать, мы поможем. Мы посмотрели, здесь много молодежи, это наш контингент. Посмотрите на лидеров ФНПР – средний возраст за 60. — А в вашем профсоюзном

объединении преимущественно молодежь? — Преимущественно да. У нас очень много молодых кадров. А профсоюзы, которые входят в наше объединение, в 90 процентах возглавляет молодежь. — А в чем

ваше отличие от Федерации независимых профсоюзов России? — Разница подходов: они не готовы биться, не готовы выводить людей бастовать. Они, конечно, могут вывести, но только под проблемы,

которые им продиктовали сверху. К примеру, выйти и потребовать индексации заработной платы. Потребовать увеличения зарплаты бюджетникам – это не их тематика. В принципе увеличение есть, но

не по всем категориям. Если, к примеру, посмотреть расчетные листы медиков, то у них зарплаты снизились. С этим надо бороться, но у нас так построено законодательство, что не всегда мы

реально можем повлиять на ситуацию, потому что решение принимает организация, обладающая большей численностью. — А у вас какая численность? — Если брать общую численность, то порядка 2

миллионов человек. Количество самих объединений профсоюзов, входящих в состав СПР, – 38. — Какие профсоюзы самые яркие? Какие самые молодые? — Самый, скажем так, бойцовский профсоюз и при

этом достаточно молодой – это Профсоюз негосударственной сферы безопасности, куда входят частные охранные предприятия, частные охранные агентства и так далее. Профсоюз строителей

периодически проводит рейды, выявляет нелегальных работников, потом по шапке дает миграционным службам. Из молодых профсоюзов также можно назвать Профсоюз оценщиков и Профсоюз модельного

бизнеса. Не так давно в Москве начал развиваться Профсоюз таксистов. Он пока что является межрегиональным профсоюзом, но скоро станет общероссийским. 17 апреля они планируют провести

общероссийскую акцию, где выступят против окраски такси в желтый цвет. Сейчас ведь идет тенденция сделать все таксомоторы желтыми. Только государство забыло, что львиная доля таксистов – это

индивидуальные предприниматели, которым выкрасить свою машину в желтый цвет– достаточно хлопотно, тем более что они и в нерабочее время также ездят на этих машинах. Профсоюз таксистов также

выступает против увеличения налога на индивидуальное предпринимательство. За последний год по стране из-за этого несколько сотен тысяч индивидуальных предпринимателей прекратили свою

деятельность либо ушли в тень. В нашем объединении есть Профессиональный союз водителей и профессионалов, который регулярно проводит митинги на колесах. Едут, к примеру, по Москве со

скоростью 40 километров в час и все, считай, кольцевая дорога закрыта. Еще один боевой союз — это Межрегиональный профсоюз железнодорожников, который я возглавляю. Последняя мощная

забастовка проводилась, правда, не вчера, а в 2008 году, но поставила Москву на уши. Тогда встали электропоезда двух направлений. В системе ФНПР таких профсоюзов нет, и вряд ли будут.

Изначально, когда мы образовались два с половиной года назад, у нас было семь организаций. За два года их стало 38. Надеюсь, результатом нынешней поездки станет создание региональной

структуры здесь, например, объединения профсоюзов Омской области. — С омскими профсоюзами вам уже приходилось взаимодействовать? — Ну, честно говоря, практики в Омске нет. Я только с

профорганизацией завода им. Попова сотрудничаю. — Как различается профсоюзная активность в регионах и центре? — Я бы сказал, что в регионах профсоюзная активность даже выше. В Москве

ситуация иная. Не секрет, что уровень зарплат там все-таки выше и работы больше. Не нравится предприятие, переходишь в другое. А в регионах если работника принижают, то ему надо себя

защищать. — Какие самые серьезные проблемы испытывают сейчас работники железной дороги? — Буквально с января на РЖД у работников начались серьезные проблемы. Была введена новая форма

бухгалтерского учета — сырая и недоделанная. В результате чего все железнодорожники недополучили заработную плату. Обидно особенно за тех, кто работал в январе в праздничные дни, в итоге им

это не посчитали. Что интересно, даже «РЖД» в своей газете «Гудок» критикует данное нововведение. Но мы будем принимать меры. Вообще в отношении прав работников железной дороги нами было

проведено немало успешных акций. В 2008 году мы требовали повышения заработной платы, и она была повышена приблизительно до 20 процентов. В 2012 году нам удалось убедить ОАО «РЖД», что

работники железной дороги, имеющие вредные условия труда, должны получать доплату. И она была введена. На это нам понадобилось около 5 лет. — Какова экономическая составляющая в СПР? — Когда

начинают спрашивать, на что вы живете, ответ однозначный — на членские взносы. В одних организациях членские взносы составляют один процент от заработной платы, в других — три процента. Три

процента, как правило, там, где люди видят, что нужно содержать офис и освобожденного председателя. Где-то фиксированные суммы, к примеру 100 рублей, платят каждый месяц. Мы живем на

членские взносы, нас никто не финансирует. Хотя там, где есть нормальные коллективные договоры, работодатель перечисляет некие суммы в профсоюзную организацию. Деньги идут и на организацию

отдыха, и на содержание офиса. — Тем не менее в ряде СМИ говорится, что вы продвигаете интересы олигарха Михаила ПРОХОРОВА. — Изначально содержание Трудового кодекса продвигал депутат

Госдумы Андрей ИСАЕВ, который сейчас является идеологом «Единой России» и заместителем председателя ФНПР Михаила ШМАКОВА. А мы бастовали против него. Нашу организацию, как и Михаила

ПРОХОРОВА, не устраивает Трудовой кодекс. Однако требования СПР и ПРОХОРОВА во многом разнятся. Это просто совпадение по некоторым моментам. — В ЧЕМ РАЗЛИЧИЯ? — К примеру, ПРОХОРОВ считает,

что у работодателя слишком мало прав и он не может оперативно влиять на ситуацию в бизнесе. А мы говорим, что у работодателя, наоборот, прав слишком много и расширять их в силу уменьшения

прав профсоюзов — неприемлемо. Надо дать профсоюзам право на проведение забастовок. Сейчас ее может объявить только трудовой коллектив всего предприятия. Но представьте, к примеру, на

железной дороге работает более миллиона работников, и они разбросаны по всей России. Каким образом мне их собрать, чтобы более половины проголосовало за проведение забастовки? Еще пример: мы

собираемся бастовать за увеличение зарплаты машиниста, но тогда ремонтник может сказать: «А зачем мне идти на забастовку за увеличение зарплаты машиниста, меня моя зарплата больше волнует».

Пусть дадут нам право на забастовки солидарности. Тогда, если будет бастовать, к примеру, завод имени Попова, то соседние заводы могли бы в течение этого же дня из солидарности принять

участие. Сейчас эту сложную процедуру необходимо около месяца согласовывать. К этому времени весь смысл забастовки солидарности пропадает. — Вы за меньшее количество трудовых часов? — Мы, по

крайней мере, за то, чтобы 40 часов так и осталось, при этом предлагаем в ряде отраслей сделать сокращенную неделю. Например, запретить работать более 8 часов водителям, машинистам,

дальнобойщикам. Вся Европа так работает, на машинах стоят специальные датчики, в соответствии с показаниями которых, если превысил время, полисмены могут наказать. А ПРОХОРОВ же предлагает

разрешить работать до 60 часов, и при этом не платить сверхурочные. — Растет ли уровень доверия к профсоюзам по всей России? — К сожалению, не так, как хотелось бы. И эта тенденция идет из

прошлого. Люди, как правило, не верят ни во что. Таково наше общество. Обиженные работники готовы писать письма президенту, но в профсоюзы не готовы обращаться. Если выйти на улицу и

провести опрос, то окажется, что большинство людей даже не знают, в каком профсоюзе состоят, хотя членские взносы с них, наверняка, удерживаются. Такой имидж профсоюзам создала Федерация

Независимых Профсоюзов России. Но не все так пессимистично, по крайней мере в отношении нашего объединения, если судить по опросу, который мы проводили на нашем официальном сайте. На вопрос

«Если вас уволят, то куда вы обратитесь?», вариантов ответа было три: «в профсоюз», «к юристу», «уволюсь». Основная масса – это более 50 процентов — ответили, что обратятся в профсоюз.